Славянские узоры и русская баня: гостевой дом в Переславле-Залесском

Работа началась с эссе, написанного самим владельцем будущего дома. «В нем он изложил свои ощущения от гипотетического здания и основную миссию, которую связывал со строительством объекта. Этот текст описывал картину мира человека, его ценности и эмоциональные ориентиры», — делится Александр. Так что речь шла не столько о проектировании дома, сколько о придании формы смыслам. «Подход к проектированию сразу обрел соответствующий характер, — продолжает архитектор. — На второй план отошли технические и утилитарные аспекты, все усилия сосредоточились на поиске ключей к формированию уникального и эстетичного пространства».

Участок подсказывал решения. Искать его не пришлось, он уже был на примете у заказчика. Александр вспоминает: «Здесь стоял самый обычный ветхий деревенский дом-„пятистенок“. В первый день знакомства с заказчиком это здание уже снесли. На его месте был лишь овраг от бывшего подполья. Сохранились остатки старого сада, состоявшего из четырех яблонь. Мы сразу встали на их защиту, понимая, что впоследствии именно эти яблони станут важнейшими элементами ландшафта». Так и произошло, хотя на тот момент архитекторы еще даже не успели сделать эскиз будущего проекта. «Кроме того, на смежной территории стоял загородный дом собственника, — продолжает Александр. — Ближе к завершению строительства это здание также подверглось реконструкции, чтобы органично вписаться в ансамбль всех построек».

Главными на территории оказались два новых здания. Баня с фасадом из обожженного дерева нарочито выделяется за счет подъема крыши, но уступает основному дому в объеме. Дом же, с пятью номерами-апартаментами, представляет собой лаконичную прямоугольную оболочку, выложенную черной плинфой. В орнаменте фасада целых пять этнических мотивов, намекающих посетителю на необыкновенный «внутренний мир». «Формат кирпича позволяет создавать рисунки, напоминающие то ли вышивку на пончо пастухов далеких Кордильеров, то ли росписи на африканских барабанах джембе», — подсказывают архитекторы.

Поднимать архивы с древними орнаментами, подробно знакомиться с культурами других регионов, — всего этого Александр и Татьяна не делали целенаправленно: «Здания — это не визуализации ушедшей эпохи, а самостоятельные культурные артефакты. Все, что мы можем встретить здесь, — это скорее рефлексия, эмоция, ощущение от соприкосновения с архетипическими культурными традициями. Сами традиции здесь — не цель, а средство. Исходя из этого, историческая достоверность не только не нужна, но даже вредна».

В общественных пространствах эти традиции объединяются. Так, например, столовая зона одновременно напоминает о слюдяных окнах, средневековых витражах и стеклянных кирпичах Фальконье. А вот приватные зоны обращаются к культурным кодам точечно: через образы и ассоциации к ним. В основе всего — архитектура. Создавая своды потолка или, наоборот, простые и прямые линии, авторы проекта сформировали особую конфигурацию помещений, полную смыслов и отсылок. Все материалы, по задумке Татьяны и Александра, отчетливо рукотворные. «Сохранение ремесленности в ансамбле было для нас важным принципом, — отмечают Александр и Татьяна. — Мы разрабатывали решения для мебели, отделки и строительных деталей так, чтобы их можно было создавать из подручных средств, без сложной техники и особых навыков. Например, для укладки каменных полов сознательно отказались от современных технологий, не стали выравнивать швы. А декоративную кирпичную стену строили из грубо распиленного красного кирпича: без финишной обработки, но в особой кладке — чтобы достичь выразительного эстетического эффекта».

Шорох травы под ногами, шелест листвы, тактильное разнообразие каменных поверхностей и насыщенная архитектура полностью стирают воспоминания о городе за забором. «Да и сам забор здесь — не ограждение, — подчеркивает Александр. — А самостоятельное пространственное произведение. Оно поддерживает общую легенду о том, что это — особенная территория».